Возвращение сюда кажется глотком свежего воздуха, возвратом из затхлого подвального плена. Здесь гораздо больше шансов привести мысли в порядок и успокоиться, хотя, конечно же, даже родные стены не могут спасти от того, что находится внутри себя самого.
Если бы эта дверь вела не в коридор, то вела бы еще куда-нибудь...(с) Мариам Петросян "Дом, в котором..."
До дома Сухо добирается без приключений, если не считать того, что он насквозь промерзает под премерзким слабым дождиком, пока ждёт такси, а потом практически беспрерывно морщится, когда машина подскакивает на многочисленных ухабах. Но это, на самом деле, мелочи, которые отходят на второй план и забываются, потому что есть неудобства и проблемы гораздо более болезненные и неприятные.
В его душу заколочен ржавый гвоздь; он боится закрыть глаза, потому что тогда перед внутренним взором раз за разом мгновенно пролетают сцены произошедшего. Опухшие запястья болят ужасно, он снова неосознанно поглаживает их пальцами; украдкой смотрит наливающиеся цветом следы, касается изодранных губ и душит, топит всё в себе, захлёбываясь потоком рефлексии. Что он сделал не так, почему и зачем; какого чёрта Крис забрал у него так много? Он хочет ввалиться в квартиру и заснуть беспробудно, но он прекрасно понимает, что даже во сне будет только Крис, от него не сбежать, все дороги кончаются скалистыми обрывами.
Он надеется, что в пять утра Сехун спит, а потому не увидит его в таком измотанном состоянии, да ещё с изукрашенным телом, ведь футболка совсем не скрывает отпечатков на шее.
Он ошибается и замирает на пороге, проклиная свою "удачливость".
Ночь проходит медленно и пусто, Сехун сидит на полу в гостиной в двух шагах от входной двери и переплетает длинные и тонкие стебли ромашек с лавандой - их слабый аромат защищает дом от ночной темноты, в стеклянной кружке с горячей водой бело-желтые цветы ромашек отдают свою мягкость. Руки дрожат, по губам бьет нервозная трель, но Сехун продолжает тихо улыбаться и изредка смотреть на часы.
Брат уже приходил, ни сказал ни слова - будто Сехун и не стоял на пороге в их спальню, держа в руках прихвачанную простынь. Но Сухо быстро ушел и забрал с собой спокойный сон - Сехун встречает рассвет уставшим, солнечный свет раздражает, и Сехун закрывает все шторы. В их доме тихо и бесшумно - дыханье младшего расстворяется в терпком аромате горячих трав.
Когда Сехун слышит чужие шаги возле входой двери - почти чувствует чужую слабость, это словно - кровь его зовет, Сехун точно знает, что это его брат. Он встает, позволяя цветам упасть с его незакрытых шортами колен, подходит к синей двери и тянет ее, чтобы забрать брата - в дом.
Если бы эта дверь вела не в коридор, то вела бы еще куда-нибудь...(с) Мариам Петросян "Дом, в котором..."
Сухо чувствует мягкий и ненавязчивый запах лаванды - больше, чем ромашки, - и это совсем-совсем по-домашнему, по-родному, по-сехуновски; это почти даже успокаивает, но тот факт, что младший до сих пор не спит, а под глазами его тенями залегают тёмные круги тревожит. Сухо осознаёт свою вину - в который раз за эти проклятые несколько часов, - и опускает голову, отзываясь на прикосновение к своей ладони.
В комнате сумрачно, и Сухо истово молится о том, чтобы Сехун, чьи глаза затуманены недостатком сна, ничего не заметил. Он будто бы весь сжимается, торопится оказаться внутри и проскочить через этот угнетающий момент, всё ещё держащий его где-то посередине - между тем, что осталось за порогом, и тем, что теплом окутывает здесь, рядом с младшим.
Сехун чувствует, как слегка дергается чужая ладонь в его руке, видит, как ведет плечами Сухо - будто хочет уйти поскрее. Сухо никогда не делился своей болью, но ведь теперь Сехуну не 5 лет, он тоже умеет защищать. Совсем не так, как брат, не так, как его учили... он просто тянет необычно тихого, будто пустого брата на себя, касается руками чужих плеч - отводит взгляд, будто не замечает ничего (ни крови, ни синяков, ни красных следов на бледной коже). Сехун закрывает дверь, все еще ни сказав ни слова, и ведет брата за собой, чтобы усадить ни низкий светлый диван.
На полу возле цветов лежит белая марлечка, Сехун подбирает ее, опускает в стеклянную кружку, вижимает слегка - не отпуская чужой руки, и садится на диван рядом.
Сехуну страшно - в последнее время что-то происходит. И с Сухо, и с ним, будто бы - со всеми. Руки предательски дрожат, хоть теперь и брат - дома, но что-то внутри ломается, трескается, исчезает - у Сухо безжизненный, вымотанный взгляд и засохшая кровь в углу распуших губ.
Сехун резко глотает сладкий воздух - чтобы не дать напряженным слезам упасть, и касается теплой тканью чужих век, присаживается еще ближе - чувствуя своей грудью чужую.
Если бы эта дверь вела не в коридор, то вела бы еще куда-нибудь...(с) Мариам Петросян "Дом, в котором..."
Сбежать не получается, а тело двигается за младшим на автомате; на автомате делает шаг за шагом, на автомате осторожно садится на диван, на автомате поднимает несчастный извиняющийся взгляд. Сехун бледный и расстроенный, а кто в этом виноват? Расцарапанное сердце натирают солью; руки снова опускаются; думается, что вот оно, очередное доказательство его никчёмности, как старшего.
Он никогда не хотел тревожить и волновать Сехуна; в жизни и без того хватает проблем, чтобы делиться своими с тем, кого должен оберегать. Это не значит, что он окружал Сехуна непроницаемым идиллическим коконом: просто его боль - это его боль, он приноровился переносить её в одиночку, день за днём, забывая о том, что спящий вулкан рано или поздно должен пробудиться. И, кажется, сейчас этот момент пугающе близок, лава подбирается к самому краю.
Тёплая влажная ткань ласкает его осунувшееся лицо, и Сухо судорожно вздыхает.
Голос у Сухо хриплый и судорожный - будто даже говорить больно, но Сехун все равно рад - даже этому. Он улыбается уголками тонких губ и двигается так, чтобы сесть спиной к ручке дивана, снова касается рук брата - быстрый взгляд пробегает по чужим убитым запястьям, и Сэхун не успевает сдержать чуть слышного стона - тянет на себя, осторожно и медленно заставляя развернуться. Сухо тихий и послушный, младший усаживает его между своих ног, закидывает их легко на чужие и заставляет брата расслабиться, опуская его спину на себя.
Марлечка отдает тепло быстро, и Сехун уже прохладой касается кистей рук брата, маленькие цветы остаются на коже, дарят едва заметную мягкость - Сехун убирает их губами, нежно и трогательно целуя чужие руки.
- Хочу, конечно - шепчет в аккуратное, маленькое - как у него, ушко, закрывая ладонями чужие опухшие веки. - Но разве ты мне ответишь?
Если бы эта дверь вела не в коридор, то вела бы еще куда-нибудь...(с) Мариам Петросян "Дом, в котором..."
С Сехуном надо быть сильным, стойким, спокойным - непогрешимым.
Так Сухо думал с той самой поры, как они остались с братом только вдвоём; позволил этой идее срастись с плотью, слиться с кровью, стать абсолютной и всеобъемляющей - аксиомой. И каждый год на той броне, что он сам для себя нарастил, появлялись новые трещины и зарубки, а он и не замечал. Может быть, Сехун давно уже сильнее его. Может быть, Сухо уже иссушил себя до дна, упрямо стремясь вперёд, когда всё уже - почти мёртвое.
И снова - инерция, инерция, инерция...
Раньше бы ему показалось вопиюще непозволительным вот так вот лежать на чужой груди, спиной чувствуя биение чужого - такого большого - сердца, принимать щемяще нежные поцелуи-прикосновения, иметь смелость расслабляться, словно это он тут младший. Но ночь была тяжела, утро горько; он так устал. Именно поэтому он склоняет голову к чужому плечу и сжимает чужие пальцы в своих.
Сехун радуется тому, как легко и послушно Сухо склоняет голову к его плечу; он тоже наклоняется и целует жесткие следы на чужой шее - ему плевать, как это выглядит со стороны. Рассвет крадется по закрытым шторкам теплом - греет спину и душу, Сехун касается тканью чужих губ, водит пальчиками в марлечке по ним, а виском прижимается к чужим волосам.
- Вре-ешь, - тихо, нараспев отвечает Сехун и улыбается просто и тепло. - Кто сделал это с тобой?
Сехун не успевает убрать горечь из голоса, выдыхая болезненно; на самом деле - ему плевать кто, ведь это по сути - не его дело, едва ли у него хватит дерзости даже попыться в это вмешаться. Поэтому Сехун легко целует чужое ушко и говорит то, о чем действительно много думал последнее время и то, на что Сухо может ответить.
- Что-то происходит сейчас, да? Будто все чего-то ждут, сходят с ума от напряжения... - Сехун переплетает с братом пальцы, почему-то волнуясь из-за своих слов. - Даже... люди. Все эти странные убийства, - он кивком указывает на маленький телевизор в центре комнаты, - Что-то будет, да? Но если что - я никуда не уеду.
Если бы эта дверь вела не в коридор, то вела бы еще куда-нибудь...(с) Мариам Петросян "Дом, в котором..."
Слишком нежное, невыносимое, раздирающее; мягкие губы Сехуна едва ощутимо ласкают отметину на шее, похищая у Чунмёна дыхание. Просто, искренне; он почти забыл, что бывает и так.
Грудь сдавливает от первого вопроса; разум мечется в панике, как шальная крыса, ведь он обещал честно ответить; язык немеет, не желая произносить имя Криса, ведь это будет звучать, словно он жалуется, обвиняет, а это совсем не так. Но Сехун чувствует его настолько хорошо, что заранее смиряется; и вопрос следует иной.
Тут Чунмёну немного легче; по-хорошему, следовало рассказать об этом ещё раньше.
И он начинает, тихо, чуточку неуверенно; рассказывает о найденных на раскопках Сынхо свитках, упоминает о разговорах с Исином и Бэкхёном; цитирует наизусть известные ему части пророчества и криво улыбается, говоря о Избранном и грядущей буре, что грозится снести всё живое и мёртвое.
Закрывает глаза, затихая, и обещает, что никуда не отошлёт Сехуна.
Просто просит быть осторожнее, ведь он, конечно, знает, как брат любит его?..
Пока Сухо рассказывает так спокойно, почти без эмоций - Сехун расцеловывает синяки - губами и кончиками пальцев. Он чуть приподнимает чужую футболку - просто чтобы убедиться - и там на светлой коже сиреневые росчерки грубости - Сехун не умеет ненавидеть, но его уже тошнит от рук, что могли касаться так жестоко.
Сехун слушает внимательно, не перебивая, кивает изредка, будто благодарит за эти слова. Все это не вызывает неприкрытого удивления, шока, страха - это было в воздухе, в чужом молчании уже очень давно, просто теперь стало чуточку яснее; может даже - наоборот.
- Избранный... - улыбчивым шепетом повторяет Сехун, когда брат заканчивает рассказ. - Не повезло ему, хотя столько романтики - такой особенный, наверное... - Сехун улыбается весело и шепчет заговорщески, - от крови ангела и демона.
Все это сейчас не важно. Не ранним утром в их тихой квартире.
- Пусть все идет к черту, - едва слышно, полузакртыми губами шепчет Сехун, касаясь губами чужих скул. - Я люблю тебя.
И Сехун тоже закрывает глаза, сжимая чужую руку в своей.
Если бы эта дверь вела не в коридор, то вела бы еще куда-нибудь...(с) Мариам Петросян "Дом, в котором..."
Сухо приподнимается, ухитряясь на тесном диванчике развернуться к брату лицом. Он не хочет, чтобы младший искал его синяки и ссадины; он хочет смотреть ему в глаза, просто чтобы видеть себя в отражении тёплой золотисто-карей радужки; хочет притянуть к себе за плечи, зарываясь носом в лавандово пахнущие пряди; тепло к теплу - идеально, так желанно...
- Я люблю тебя, Сехун-а.
Ему немного больно от тесных движений, но он скорее стерпит всё, что угодно, чем разомкнёт сейчас объятия.
Сехун угукает куда-то в плечи брата, пробегается пальчиками по чужой спине. Ему нравится этот ответ - хотя, наверное, он с ним не согласен. Глупо думать, что они всегда будут только вдвоем. Но по крайней мере - этой ночью он не отпустит родной руки.
- Пойдем спать? - шепчет Сехун, размыкая руки брата.
Солнце стучится в их окна светом, теплом, но Сехун только плотнее задергивает шторы и ведет брата в их спальню. Постель смята, с откинутыми простынями - Сехун уже пытался лечь спать, на одной из подушек слишком сладко сопит Актер.
Сехун улыбается, потому что - здесь они вдвоем. Он не позволит кому-то чужому прийти даже в их сны.
Когда они ложатся, младший укрывает их обоих, а потом требовательно раскрывает свою ладонь - руку! - совсем как в детстве, относительно тихом, относительно - счастливом.
Перед тем как совсем уснуть, Сехун думает, что это - то самое, за что - если надо, он будет бороться, то, чему посвятит себя в той мере, на которую будет способен.
Сехун целует руку уснувшего брата и тоже закрывает глаза.
-
-
10.06.2014 в 15:19В его душу заколочен ржавый гвоздь; он боится закрыть глаза, потому что тогда перед внутренним взором раз за разом мгновенно пролетают сцены произошедшего. Опухшие запястья болят ужасно, он снова неосознанно поглаживает их пальцами; украдкой смотрит наливающиеся цветом следы, касается изодранных губ и душит, топит всё в себе, захлёбываясь потоком рефлексии. Что он сделал не так, почему и зачем; какого чёрта Крис забрал у него так много? Он хочет ввалиться в квартиру и заснуть беспробудно, но он прекрасно понимает, что даже во сне будет только Крис, от него не сбежать, все дороги кончаются скалистыми обрывами.
Он надеется, что в пять утра Сехун спит, а потому не увидит его в таком измотанном состоянии, да ещё с изукрашенным телом, ведь футболка совсем не скрывает отпечатков на шее.
Он ошибается и замирает на пороге, проклиная свою "удачливость".
-
-
10.06.2014 в 15:58Брат уже приходил, ни сказал ни слова - будто Сехун и не стоял на пороге в их спальню, держа в руках прихвачанную простынь.
Но Сухо быстро ушел и забрал с собой спокойный сон - Сехун встречает рассвет уставшим, солнечный свет раздражает, и Сехун закрывает все шторы. В их доме тихо и бесшумно - дыханье младшего расстворяется в терпком аромате горячих трав.
Когда Сехун слышит чужие шаги возле входой двери - почти чувствует чужую слабость, это словно - кровь его зовет, Сехун точно знает, что это его брат. Он встает, позволяя цветам упасть с его незакрытых шортами колен, подходит к синей двери и тянет ее, чтобы забрать брата - в дом.
-
-
10.06.2014 в 16:07В комнате сумрачно, и Сухо истово молится о том, чтобы Сехун, чьи глаза затуманены недостатком сна, ничего не заметил. Он будто бы весь сжимается, торопится оказаться внутри и проскочить через этот угнетающий момент, всё ещё держащий его где-то посередине - между тем, что осталось за порогом, и тем, что теплом окутывает здесь, рядом с младшим.
Сухо стыдно; разве так всё должно быть?
-
-
10.06.2014 в 16:20Сухо никогда не делился своей болью, но ведь теперь Сехуну не 5 лет, он тоже умеет защищать. Совсем не так, как брат, не так, как его учили... он просто тянет необычно тихого, будто пустого брата на себя, касается руками чужих плеч - отводит взгляд, будто не замечает ничего (ни крови, ни синяков, ни красных следов на бледной коже). Сехун закрывает дверь, все еще ни сказав ни слова, и ведет брата за собой, чтобы усадить ни низкий светлый диван.
На полу возле цветов лежит белая марлечка, Сехун подбирает ее, опускает в стеклянную кружку, вижимает слегка - не отпуская чужой руки, и садится на диван рядом.
Сехуну страшно - в последнее время что-то происходит. И с Сухо, и с ним, будто бы - со всеми. Руки предательски дрожат, хоть теперь и брат - дома, но что-то внутри ломается, трескается, исчезает - у Сухо безжизненный, вымотанный взгляд и засохшая кровь в углу распуших губ.
Сехун резко глотает сладкий воздух - чтобы не дать напряженным слезам упасть, и касается теплой тканью чужих век, присаживается еще ближе - чувствуя своей грудью чужую.
-
-
10.06.2014 в 16:38Он никогда не хотел тревожить и волновать Сехуна; в жизни и без того хватает проблем, чтобы делиться своими с тем, кого должен оберегать. Это не значит, что он окружал Сехуна непроницаемым идиллическим коконом: просто его боль - это его боль, он приноровился переносить её в одиночку, день за днём, забывая о том, что спящий вулкан рано или поздно должен пробудиться. И, кажется, сейчас этот момент пугающе близок, лава подбирается к самому краю.
Тёплая влажная ткань ласкает его осунувшееся лицо, и Сухо судорожно вздыхает.
- Ты хочешь что-нибудь спросить?
-
-
10.06.2014 в 16:48Марлечка отдает тепло быстро, и Сехун уже прохладой касается кистей рук брата, маленькие цветы остаются на коже, дарят едва заметную мягкость - Сехун убирает их губами, нежно и трогательно целуя чужие руки.
- Хочу, конечно - шепчет в аккуратное, маленькое - как у него, ушко, закрывая ладонями чужие опухшие веки. - Но разве ты мне ответишь?
-
-
10.06.2014 в 17:00Так Сухо думал с той самой поры, как они остались с братом только вдвоём; позволил этой идее срастись с плотью, слиться с кровью, стать абсолютной и всеобъемляющей - аксиомой. И каждый год на той броне, что он сам для себя нарастил, появлялись новые трещины и зарубки, а он и не замечал. Может быть, Сехун давно уже сильнее его. Может быть, Сухо уже иссушил себя до дна, упрямо стремясь вперёд, когда всё уже - почти мёртвое.
И снова - инерция, инерция, инерция...
Раньше бы ему показалось вопиюще непозволительным вот так вот лежать на чужой груди, спиной чувствуя биение чужого - такого большого - сердца, принимать щемяще нежные поцелуи-прикосновения, иметь смелость расслабляться, словно это он тут младший. Но ночь была тяжела, утро горько; он так устал. Именно поэтому он склоняет голову к чужому плечу и сжимает чужие пальцы в своих.
- Отвечу.
-
-
10.06.2014 в 17:14Рассвет крадется по закрытым шторкам теплом - греет спину и душу, Сехун касается тканью чужих губ, водит пальчиками в марлечке по ним, а виском прижимается к чужим волосам.
- Вре-ешь, - тихо, нараспев отвечает Сехун и улыбается просто и тепло. - Кто сделал это с тобой?
Сехун не успевает убрать горечь из голоса, выдыхая болезненно; на самом деле - ему плевать кто, ведь это по сути - не его дело, едва ли у него хватит дерзости даже попыться в это вмешаться.
Поэтому Сехун легко целует чужое ушко и говорит то, о чем действительно много думал последнее время и то, на что Сухо может ответить.
- Что-то происходит сейчас, да? Будто все чего-то ждут, сходят с ума от напряжения... - Сехун переплетает с братом пальцы, почему-то волнуясь из-за своих слов. - Даже... люди. Все эти странные убийства, - он кивком указывает на маленький телевизор в центре комнаты, - Что-то будет, да? Но если что - я никуда не уеду.
-
-
10.06.2014 в 17:26Грудь сдавливает от первого вопроса; разум мечется в панике, как шальная крыса, ведь он обещал честно ответить; язык немеет, не желая произносить имя Криса, ведь это будет звучать, словно он жалуется, обвиняет, а это совсем не так. Но Сехун чувствует его настолько хорошо, что заранее смиряется; и вопрос следует иной.
Тут Чунмёну немного легче; по-хорошему, следовало рассказать об этом ещё раньше.
И он начинает, тихо, чуточку неуверенно; рассказывает о найденных на раскопках Сынхо свитках, упоминает о разговорах с Исином и Бэкхёном; цитирует наизусть известные ему части пророчества и криво улыбается, говоря о Избранном и грядущей буре, что грозится снести всё живое и мёртвое.
Закрывает глаза, затихая, и обещает, что никуда не отошлёт Сехуна.
Просто просит быть осторожнее, ведь он, конечно, знает, как брат любит его?..
-
-
10.06.2014 в 17:41Сехун слушает внимательно, не перебивая, кивает изредка, будто благодарит за эти слова. Все это не вызывает неприкрытого удивления, шока, страха - это было в воздухе, в чужом молчании уже очень давно, просто теперь стало чуточку яснее; может даже - наоборот.
- Избранный... - улыбчивым шепетом повторяет Сехун, когда брат заканчивает рассказ. - Не повезло ему, хотя столько романтики - такой особенный, наверное... - Сехун улыбается весело и шепчет заговорщески, - от крови ангела и демона.
Все это сейчас не важно. Не ранним утром в их тихой квартире.
- Пусть все идет к черту, - едва слышно, полузакртыми губами шепчет Сехун, касаясь губами чужих скул. - Я люблю тебя.
И Сехун тоже закрывает глаза, сжимая чужую руку в своей.
- И за кого мы будем в этой войне?
-
-
10.06.2014 в 17:50- Я люблю тебя, Сехун-а.
Ему немного больно от тесных движений, но он скорее стерпит всё, что угодно, чем разомкнёт сейчас объятия.
- И в этой войне мы будем друг за друга, слышишь?
-
-
10.06.2014 в 19:00- Пойдем спать? - шепчет Сехун, размыкая руки брата.
Солнце стучится в их окна светом, теплом, но Сехун только плотнее задергивает шторы и ведет брата в их спальню. Постель смята, с откинутыми простынями - Сехун уже пытался лечь спать, на одной из подушек слишком сладко сопит Актер.
Сехун улыбается, потому что - здесь они вдвоем. Он не позволит кому-то чужому прийти даже в их сны.
Когда они ложатся, младший укрывает их обоих, а потом требовательно раскрывает свою ладонь - руку! - совсем как в детстве, относительно тихом, относительно - счастливом.
Перед тем как совсем уснуть, Сехун думает, что это - то самое, за что - если надо, он будет бороться, то, чему посвятит себя в той мере, на которую будет способен.
Сехун целует руку уснувшего брата и тоже закрывает глаза.
-
-
10.06.2014 в 19:03